Вместе с тем история Собора гораздо богаче. Участники Собора - представители как клира, так и мирян (и они были в большинстве) - должны были построить новую, независимую от государства церковь. О том, чего именно они хотели и как им это удалось, «Городу 812» рассказал заведующий кафедрой церковной истории СПбДА протоиерей Георгий МИТРОФАНОВ.

Поместный собор решил восстановить патриаршество, упраздненное Петром I. Однако обсуждался и другой сценарий: вообще отказаться от поста патриарха и ввести коллегиальное управление церковью.
- Да, в июне 1917 года, когда началась подготовка к созыву Собора, некоторые стали выказывать опасения, что существовавший до революции цезарепапизм, когда во главе церкви стоял монарх, будет заменен папоцезаризмом патриарха. Поэтому появилась идея создания коллегиального органа управления - Синода. К моменту начала Собора в августе 1917 голоса противников патриаршества стали звучать все громче и громче. Нельзя сказать, что они находились в большинстве, но споры шли. Хотя среди сторонников этой точки зрения были некоторые заметные ученые и профессора, наиболее авторитетные участники Собора выступали за избрание патриарха. Это были люди разных взглядов - от монархиста архиепископа Антония (Храповицкого) и консервативного богослова архимандрита Иллариона (Троицкого) до либеральных профессоров Сергея Булгакова и Евгения Трубецкого. В условиях крушения государственности многие склонялись к мысли, что патриарх станет фигурой, которая сможет сплотить нацию и отстаивать интересы церкви перед светскими властями.

В итоге сторонники патриаршества победили. Но сразу после избрания патриарха был принят ряд определений, очень четко очерчивающих его права и обязанности. Патриарх становился лишь первым среди равных ему епископов. Его полномочия были сформулированы таким образом, что могли быть реализованы лишь при наличии высокого нравственного авторитета.

- На практике это как выглядело?
- Патриарх не мог обязать епископа отменить свое решение. Он мог лишь просить его об этом, а если епископ отказывался - выносил этот вопрос на обсуждение всего Синода. Синод уже имел на это право. Если возникал конфликт между архиереями, они могли апеллировать к патриарху, и он мог предложить им способ решения, но опять же - только Синод имел право обязать епископа поступать тем или иным образом. В перерывах между Соборами, которые должны были собираться раз в три года, власть концентрировалась в руках Синода и Высшего церковного совета. Синод избирался из епископов, в Совете доминировали представители духовенства, мирян и монашества.

То есть изначально не было речи о том, что в межсоборный период церковью управляет исключительно патриарх. Однако обстоятельства сложились так, что в годы Гражданской войны и начавшихся гонений кто-то из епископов оказался в эмиграции, кто-то погиб или был арестован. Новый Собор большевики созывать не позволили, и патриарх вынужден был назначать членов Синода самостоятельно, на что он формально права не имел. В этот момент начинается расширение прав патриарха за рамки, обозначенные Собором.

- В истории мирового православия были прецеденты, когда церковь управлялась не патриархом, а Синодом?
- Только на короткие промежутки времени. Везде были предстоятели, их полномочия могли различаться. Только в русской церкви на протяжении 200 лет церковь управлялась Синодом, во главе которого стоял государь. Но учреждая Синод, Петр I заручился согласием восточных патриархов.

- Насколько я помню, Петр при этом забыл сказать патриархам, что во главе Синода будет стоять он сам.
- Нет, они все знали и согласились признать. После того как с ними провели разъяснительную работу и оказали материальную помощь.

Если бы сто лет назад все же победила точка зрения противников патриаршества и церковь управлялась Синодом - это что-то изменило бы?
- Вообще, синодальный период во многом способствовал развитию церковной жизни. Хотя такая форма управления была неканоничной, к началу XX века наша православная церковь находилась в лучшем положении, чем в Московской Руси. То есть могли быть позитивные моменты. Но в тех условиях - сначала гонений, а потом, когда в 1943 году Сталин решил недобитую им церковь использовать в своих пропагандистских целях, жесткого контроля со стороны советской власти, - я думаю, не имело принципиального значения, через кого церковь контролируется - через патриарха с большими полномочиями или через Синод.

Патриарх Тихон носил титул патриарха Московского и всея России, а сама церковь именовалась Российской. Это же именно избранный в 1943 году патриарх Сергий стал «всея Руси»?
- Да. Это интересный эпизод, говорящий, насколько митрополит Сергий научился тонко чувствовать малейшие нюансы мироощущения Сталина. На их ночной встрече в сентябре 1943 года, с которой начался альянс церкви и государства, одним из первых вопросов Сталина был вопрос о том, как будет называться патриарх. Сергий понимал, что предлагать «Московский и всея России» неправильно. «Россия» была словом непопулярным, ассоциировавшимся с царским периодом. Та самая Россия, где товарищ Сталин сидел в ссылке. Патриарх всего Советского Союза - слишком дерзновенно. Другое дело - Русь, к которой и сам великий кормчий питал определенную симпатию. Неслучайно своим историческим альтер эго он считал Ивана Грозного. К тому же тут элемент дополнительной архаики, что-то из далекого прошлого.

Фаворитом на выборах патриарха в 1917 году был не ставший им благодаря жребию Тихон (Белавин), а Антоний (Храповицкий). Если бы патриархом избрали Антония - все могло бы развиваться иначе?
- Он был более известным и более популярным. Но и весьма противоречивой личностью. Наблюдая, как Антоний, будучи митрополитом Киевским при гетмане Скоропадском, ведет себя со Скоропадским и с немцами, будущий протопресвитер Василий Зеньковский делал такой вывод. Он писал, что если бы патриархом избрали Антония и большевики не уничтожили его в первый год власти, он быстрее бы пошел на уступки Советам, чем Тихон. Потому что для него идея союза с государством была самодавлеющей.

Украинцы, кстати, принимали участие в Соборе? Ведь как раз в это время Украина и стала самостоятельным государством.
- Конечно. Никакой украинской церкви, кроме самопровозглашенной группы маргиналов, тогда не было. И Собор, понимая, что усиливаются сепаратистские настроения, дал епархиям на Украине статус автономной церкви. Также было признано возможным ведение службы на украинском языке.

- Когда Тихона избрали патриархом, ему надели куколь Никона. В этом был какой-то символизм?
- И дали посох митрополита Петра. Символизм в это не закладывался. Что было - то и дали. Среди участников Собора находились большие почитатели Никона, предлагавшие его канонизовать. Но их было немного. Это все же очень противоречивая фигура.

- Сейчас же он популярен внутри церкви?
- Смотря у кого. У нас любят строгих архипастырей и жестких руководителей, особенно когда они претерпевают страдания. Но в русской церковной историографии, которая на начало XX века достигла наивысшего развития, Никон всегда был пререкаемой фигурой.

- Кроме избрания патриарха - какие еще принципиальные решения принял этот Поместный собор?
- Проводился принцип соборности, то есть коллективного управления церковью, на всех уровнях. Были существенно расширены полномочия приходских и епархиальных собраний и советов. Вот пример, непредставимый ни до ни после. Епархиальный совет - выборный орган, избираемый из примерно равного числа клириков и мирян - мог обжаловать в Синоде любое решение епископа, управляющего этой епархией. И на время рассмотрения апелляции решение епархиального архиерея приостанавливалось. Похожим образом были расширены полномочия приходских собраний и советов. Приходы получали право собственности на церковное имущество и права юридических лиц. До этого храмы (если они не были ведомственными), как и сейчас, находились в собственности епархий. Надо добавить, что благоприятный опыт изменения приходского устава был еще до революции. Ведь к Поместному собору начали готовиться в 1906 году, когда было образовано Предсоборное присутствия.

- А чего хотели в 1906 году? Тогда же не могла идти речь об избрании патриарха?
- Почему? Император созывал Предсоборное присутствие для того, чтобы потом провести Собор. Было убеждение, что Собор состоится в 1907 году и там введут патриаршество. Но потом Николай передумал и отложил собор на неопределенное время.

- Идея Собора - это реакция на революцию и манифест 17 октября?
- Нет. Если что и обусловило создание Предсоборного присутствия, так это действия обер-прокурора Синода Константина Победоносцева. Который в июле 1905 года предложил всем епархиальным архиереям дать свои отзывы о необходимости церковных преобразований. Победоносцев был уверен, что епархиальные архиереи, большинство из которых были обязаны ему своими кафедрами, поддержат его точку зрения и заявят о нежелательности преобразований. Но в итоге только 3 архиерея из 64 не высказались в поддержку Собора. Подавляющее большинство написало о необходимости восстановления патриаршества. Записки этих архиереев стали будущей программой действия Предсоборного присутствия. А сам Собор был настолько успешным потому, что базу для него стали готовить еще в 1906 году.

Если выборным органам придавалось такое значение, то как определялось, кто является прихожанином этой конкретной церкви и имеет право голоса на приходском собрании?
- Тогда была простая система - все лица православного исповедования записывались в прихожане того храма, к которому относились по месту жительства. Даже если на практике ходили в другой. Но членом приходского собрания человек мог быть только при условии, что он хотя бы раз в год причащается и исповедуется, не имеет в недавнем прошлом судимости и не занимается предосудительным делом. Например, не является проституткой, зарегистрированной в полиции.

Как правило, в современной историографии очень высоко оценивается состав участников Поместного собора. Это справедливые оценки?
- Качество нашей элиты до 1917 года было выше, чем после и чем сейчас. Епископы и священники были более образованны. Они с детства воспитывались в церковной среде. Это не гарантировало отутствие недостатков, но тем не менее. Наконец, среди участников Собора были представители профессуры духовных академий, которые могли подготовить канонически обоснованные решения. Собор был слепком той церкви, которая сформировалась к началу XX века, а о ней можно сказать, что это была не только самая богатая, но и самая образованная и самая интеллектуальная православная церковь. Чего я бы не решился сказать сейчас.

Автор очень известных воспоминаний протопресвитер Георгий Шавельский достаточно критично оценивает интеллектуальный уровень тогдашнего епископата.
- Шавельский был гиперкритичным. Но то, что мог появиться такой человек, как он, говорит об уровне свободы внутри церкви. На самом деле не очень-то свободной, но гораздо более свободной, чем сейчас. Достаточно сказать, что академик Евгений Голубинский, будучи профессором Московской духовной академии, писал такие книги, что их запрещала церковная цензура. Но сам он при этом продолжал преподавать. Церковь наша никогда не была столь образованна и внутренне свободна, как тогда.

При этом Собор не поддерживал идею отделения церкви от государства. Например, он требовал, чтобы глава государства, министр просвещения, министр исповеданий и т.д. были именно православные.
- Да. Это определение о правовом положении церкви и государства. Оно было разработано двумя либералами, членами кадетской партии - министром исповеданий Антоном Карташевым и его заместителем профессором Котляревским. То есть даже для либералов того времени идея формального отделения церкви от государства была неприемлемой.

- Какие решения Собора имело бы смысл сейчас реализовать?
- За прошедший век наша жизнь слишком изменилась, чтобы пытаться реализовать то, что было придумано тогда. Например, практика избрания епархиальных архиереев летом 1917 года полностью себя оправдала. Потому что тогда в выборах участвовала лишь малая часть русского православного народа. Крестьяне грабили награбленное, солдаты бежали с фронта, рабочие бастовали - и только те, для кого церковная жизнь имела значение, выбирали архиереев. В Петрограде на выборах провалился будущий патриарх митрополит Сергий (Страгородский), вместо которого избрали будущего священномученика Вениамина (Казанского). Антония (Храповицкого) в Харькове избрали даже в его отсутствие. Сейчас такое невозможно, потому что именно эти ответственные, мыслящие христиане были выкошены в 1920-1930-е годы. И достаточного количества новых пока нет. Дух невежества и иждивенчества, который разъедал советское общество, пронизал и церковных людей.

Наверное, надо постепенно активизировать соборные начала. Если мирян не приобщать к соборному управлению, они и не будут приобщаться. Некоторые актуальные по сей день вопросы Собор не успел довести до конца. Например, о богослужебной реформе.

- То есть переводе на русский язык?
- Необязательно. Неизвестно, какие решения могли бы быть приняты. Скорее всего, не о переходе на русский, а о сокращении богослужений, упрощении уставов и серьезной редактуре богослужебных книг. Которые до сих пор наполнены не только синтаксическими, но и орфографическими ошибками.

- С тех пор никаких богослужебных реформ не проводилось?
- Нет.

Председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата митрополит Волоколамский Иларион дал интервью греческому интернет-порталу «Ромфеа».

— Владыка, как бы Вы прокомментировали вчерашнее заявление Собора епископов Украинской Православной Церкви?

— Восхищает мужество и единодушие иерархов канонической Украинской Церкви во главе с Блаженнейшим митрополитом Киевским и всея Украины Онуфрием. Несмотря на мощнейшее давление, оказываемое с одной стороны украинской властью, а с другой — Константинопольским Патриархом, епископат держится твердо, отстаивая свое право жить по церковным канонам и сохранять единство со всей полнотой Русской Православной Церкви, обретшей свое бытие на Днепре, в крещальной купели Киевского великого князя Владимира 1030 лет назад.

За прошедшие столетия на территории, некогда называвшейся «Киевская Русь», возникали и исчезали политические границы. Но единство Русской Церкви оставалось неизменным.

И сегодня епископат Украинской Церкви твердо заявил о том, что «поддерживает независимость и территориальную целостность Украины», то есть уважает политическое устройство своего государства. Украинская Православная Церковь, подчеркивается в заявлении, «присутствует во всех регионах Украины и объединяет как подконтрольные, так и неподконтрольные украинской власти территории, переживая вместе со своим народом все радости и страдания». Архиереи, клирики, монашествующие и миряне Украинской Православной Церкви — патриоты своей страны. Они не какие-то иностранцы, пришедшие из-за рубежа и поселившиеся на Украине. Абсолютное большинство их родилось и выросло на Украине. Они любят свою родину и не хотят, чтобы их отождествляли с иными государствами.

Именно поэтому Собор епископов «выступает против любых попыток изменить название Украинской Православной Церкви» на Российскую или какую-либо иную. Это не Российская Церковь, а Украинская, полностью независимая в своем управлении, не подчиненная Москве ни административно, ни финансово, ни как-либо еще. Сохраняется только молитвенная связь — через поминовение Патриарха и через участие украинских архиереев в работе общего для Русской Православной Церкви Священного Синода.

Отмечу: ни в Соборе епископов, ни в Синоде Украинской Церкви нет ни одного представителя из Москвы. Все решения принимаются епископатом и Синодом Украинской Церкви самостоятельно. Но епископат Украинской Церкви через своих представителей в Синоде Русской Церкви может влиять на решения, принимаемые в Русской Церкви. Это уникальная ситуация, позволяющая, с одной стороны, сохранять полную независимость и самостоятельность в принятии решений, а с другой — сохранять единство с полнотой Русской Церкви.

Именно поэтому Собор епископов постановил: «Украинская Православная Церковь наделена всеми правами независимости и самостоятельности, которые сегодня необходимы для плодотворного служения Богу и народу Украины». Такое заявление уже было сделано в июне, а сейчас повторено. Украинская Церковь не просила и не просит ни о какой автокефалии. Тот процесс предоставления автокефалии «украинскому народу», который был инициирован Константинополем, оценивается вполне однозначно: «Процесс предоставления так называемого Томоса об автокефалии является искусственным, навязанным извне, не отражает внутренней церковной необходимости, не принесет реального церковного единства, углубит разделение и усилит конфликты среди народа Украины. При таких условиях участие епископата, духовенства и мирян Украинской Православной Церкви в этих процессах считаем невозможным».

Происходящее сегодня — первый в истории Православия случай, когда автокефалию не просят, а она навязывается. Притом навязывается методом силового и грубого давления. От архиереев канонической Церкви требуют участия в некоем «объединительном соборе», созыв которого инициирован раскольниками с целью легитимизации своей структуры. Удивительно и печально, что Константинопольский Патриархат стал на сторону раскола вместо того, чтобы поддержать каноническую Церковь, объединяющую миллионы верующих, включающую в себя 13 тысяч приходов, более 200 монастырей и присутствующую на всей территории Украины, в том числе на территориях, неподконтрольных украинской власти.

Я своими ушами слышал, как на Синаксисе Предстоятелей Поместных Православных Церквей в Шамбези в январе 2016 года Патриарх Варфоломей во всеуслышание заявлял: «Мы приветствуем Блаженнейшего митрополита Онуфрия как единственного канонического главу православных верующих Украины, разумеется, со всеми подчиненными ему архиереями». Что же произошло? Почему вдруг позиция Патриарха Варфоломея изменилась на противоположную, и предпочтение отдано лидерам раскола, из которых теперь пытаются сколотить некую новую структуру. Ответа у нас нет. Но и признать эту ситуацию нормальной мы никак не можем. А потому вынуждены были прекратить евхаристическое общение с Константинопольским Патриархом как солидаризировавшимся с расколом, а следовательно — впавшим в раскол. Об этом Русская Церковь объявила на Синоде, прошедшем в Минске 15 октября.

Вчера аналогичное заявление прозвучало из уст архиереев Украинской Церкви: «Собор епископов Украинской Православной Церкви считает, что решения Священного Синода Константинопольского Патриархата от 11 октября 2018 года относительно украинского церковного вопроса являются недействительными и такими, которые не имеют никакой канонической силы. В частности, решение об установлении юрисдикции Константинопольского Патриархата на территории Украины является следствием спекулятивного трактования церковной истории. А решение о снятии анафемы и других церковных запретов с лидеров раскола и признание действительности псевдохиротоний, которые были совершены ими во время пребывания в расколе, является следствием искаженного толкования православных канонов. История Православной Церкви не знает случаев преодоления раскола путем его простой легализации. Приняв такие антиканонические решения, признав раскольников в сущем сане, Константинопольский Патриархат, согласно церковным правилам, сам стал на путь раскола. В связи с этим, евхаристическое общение Украинской Православной Церкви с Константинопольским Патриархатом в настоящее время невозможно и прекращается».

Хотел бы отметить, что в непризнании антиканонических деяний Константинополя мы не одни. На днях Сербская Православная Церковь устами всей полноты своего епископата заявила, что «Константинопольский Патриархат принял не основанное на канонах решение реабилитировать и признать епископами двух вождей раскольнических группировок на Украине — Филарета Денисенко и Макария Малетича вместе с их епископатом и клиром». В решении Архиерейского Собора Сербской Церкви отмечается, что первый из этих лиц был в свое время канонически лишен сана, а затем отлучен от церковного общения и предан анафеме, а второй лишен апостольского преемства как духовно принадлежащий к секте так называемых самосвятов, «в силу чего Священный Архиерейский Собор данное решение Константинопольского Синода рассматривает как необязательное для Сербской Православной Церкви». Как отмечается в обнародованном документе, Собор Сербской Церкви не признает упомянутые личности и их последователей за православных епископов и клириков и, следовательно, не принимает литургического и канонического общения с ними и их сторонниками.

Надеюсь, что и в других Поместных Церквах прозвучат голоса, призывающие Константинопольского Патриархата остановиться в своих действиях, направленных якобы на уврачевание украинского раскола. На деле эти действия ведут к углублению раскола на Украине и к созданию беспрецедентной для Православной Церкви ситуации, когда все тело мирового Православия может оказаться расколотым на части.

— Каковы, на Ваш взгляд, перспективы созыва «объединительного собора» и что можно от него ожидать?

— На мой взгляд, перспективы достаточно смутные. Уже объявлена дата этого «собора», но большого энтузиазма вокруг его созыва не видно ни в канонической Церкви, ни у раскольников. Назывались разные цифры возможного участия канонических архиереев в этом разбойничьем сборище — от 10 до 25. Пока мы видим только двух канонических архиереев, которые не согласились с общим мнением епископата канонической Церкви, выраженным в решении Собора ее епископов. Но пойдут ли они на «объединительный собор»? Не факт. Авантюрный характер этого мероприятия для всех очевиден.

Да и в среде раскольников нет единства в данном вопросе. Группа Макария неоднократно заявляла, что не войдет в структуру, которую возглавит Филарет Денисенко. Правда, Филарет теперь заявляет, что не будет выставлять свою кандидатуру. Но при этом он продолжает называть себя патриархом и надеется в новой структуре иметь титул «Почетного Патриарха Киевского и всея Руси-Украины», возглавлять ее «синод» и иметь особые привилегии. Он даже провозгласил себя священноархимандритом Киево-Печерской и Почаевской лавр.

Однако в планы Константинополя все это не входит. Они хотят, чтобы создаваемую «автокефальную церковь» возглавил новый человек, а Филарета хотят без всяких почестей отправить «на свалку истории». Они ведь и признали его не в сане патриарха, а просто в некоем архиерейском достоинстве — как «бывшего Киевского». Договоренность о том, что Филарета спишут в утиль, между президентом Порошенко и Патриархом Варфоломеем достигнута. Но согласится ли подведомственный Филарету «епископат» с таким развитием событий? Тоже не факт.

— Тем не менее, если «объединительный собор» состоится, кто может возглавить новую структуру?

— Рассматриваются и обсуждаются разные кандидатуры. Уже предлагали ее возглавить митрополиту Винницкому Симеону: это единственный архиерей, принявший участие в Соборе епископов Украинской Православной Церкви, но отказавшийся подписать заявление Собора.

Для Константинополя, конечно, было бы важно, чтобы структуру возглавил канонический архиерей, а не кто-либо из числа раскольников. Это, на взгляд Константинополя, придаст бо́льшую легитимность новой структуре. Именно поэтому крайне мала вероятность, что структуру возглавит кто-либо из филаретовского «епископата». Скорее, во главе ее может встать один из двух «экзархов» Константинополя, архиепископ Даниил (Зелинский) либо архиепископ Иов (Геча), который в последнее время все более активен на украинском направлении.

Архиепископ Иов очень неудачно себя проявил в Париже, где был недолгое время во главе Архиепископии русских приходов Константинопольского Патриархата. В результате острого внутреннего конфликта, возникшего в этой структуре после его назначения, Константинополь был вынужден его оттуда отозвать. Возможно, его хотят теперь испытать на другом поприще.

— Как реагируют Поместные Православные Церкви на происходящее, и какую реакцию Вы ожидаете в случае, если Украине будет предоставлен Томос об автокефалии?

— Прежде всего отмечу, что ни одна Поместная Православная Церковь не выступила в поддержку действий Патриарха Варфоломея несмотря на предпринятые в этом направлении усилия, включая объезд Православных Церквей его представителями. Сейчас он действует в полном одиночестве и даже подчеркивает, что не нуждается в одобрении других Поместных Церквей. Если раньше Константинопольский Патриарх выступал в качестве координатора для всей Православной Полноты, действующего от имени Поместных Церквей, то сейчас мы ничего подобного не видим. Из Фанара звучат лишь заявления о неких особых прерогативах Константинопольского Патриарха, которые якобы позволяют ему принимать единоличные решения.

Призывы к отказу от такой позиции, обращенные к Патриарху Варфоломею, прозвучали от ряда Поместных Церквей. Другие Церкви заняли выжидательную позицию и не делают никаких заявлений. Третьи считают, что вопрос должен решаться в диалоге между Константинополем и Москвой. Однако такого диалога сегодня нет: есть монолог Константинополя.

Для нас сегодня очевидно: вопросы такой важности, как предоставление автокефалии, не могут решаться Константинополем единолично, даже если подобные прецеденты имели место в прошлом. На этапе подготовки Всеправославного собора было достигнуто принципиальное соглашение о том, что отныне для предоставления автокефалии нужно согласие всех Поместных Церквей. Пусть это соглашение и не было финализировано, не было вынесено на Критский собор, сам факт межправославного согласия вокруг данной теме очевиден и не подлежит сомнению.

Твердым основанием для автокефалии должно быть, помимо всеправославного согласия, твердое единодушие епископата, клира и церковного народа конкретной страны вокруг данной темы. Сегодня этого единодушия нет. Есть глубокий раскол, который невозможно уврачевать лишь путем его легитимизации. А значит, так называемая автокефальная церковь Украины, даже если она будет создана томосом Патриарха Варфоломея, подкрепленным указом президента Порошенко и декретом Верховной Рады, будет домом, построенным не на твердом фундаменте, а на песке. И произойдет с ней то, о чем говорил Спаситель: «и пошел дождь, и разлились реки, и подули ветры, и налегли на дом тот; и он упал, и было падение его великое» (Мф. 7:26).

Что же касается канонической Украинской Церкви, то верим, что «врата ада не одолеют ее» (Мф. 16:18). Господь вознаградит ее архиереев, клир и церковный народ за твердое и мужественное стояние на страже церковного канонического порядка. Украинская Православная Церковь сегодня — это Церковь-исповедница, ведущая «брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной» (Еф. 6:12). Из этой брани она, несомненно, выйдет победительницей.

"Именно с Петра и начинается великий и подлинный русский раскол... Все должно стать и быть государственным, и только государственное попускается и допускается впредь. У Церкви не остается и не оставляется самостоятельного и независимого круга дел, ибо государство все дела считает своими. И всего менее у Церкви остается власть, ибо государство чувствует и считает себя абсолютным". (Протоиерей Георгий Флоровский)

Правление Петра I - великого реформатора и преобразователя - ознаменовалось крутыми изменениями устоявшихся веками отношений государства и Церкви. Был нарушен принцип симфонии властей, и уже третье столетие мы испытываем на себе последствия этого разрыва. Материализм, духовное обнищание, классовая вражда, терроризм и коммунизм - корни всех этих страшных явлений кроются именно в том времени.

После кончины патриарха Адриана, умершего в 1700 году, новый предстоятель так и не был избран. А в 1721 году императором была учреждена Духовная коллегия - Святейший Синод, который не просто заменял институт патриаршества в России, но и подчинялся непосредственно монарху.

Приемниками Петра Великого было определено новое место Русской церкви, ставшей лишь "Ведомством православного исповедания". Все постановления Синода вплоть до февраля 1917 года выходили под штемпелем: "По указу Его Императорского Величества".

В работе Синода, состоявшего из духовных лиц, непосредственное участие принимал назначенный императором представитель светской власти - обер-прокурор, которому вменялось докладывать обо всех событиях в церковной жизни. С XIX века он становится фактически главой Синода.

Церковь, лишившаяся почти всех земель, реквизированных мирскими властями, была вынуждена "в государственных интересах" нарушать даже священную тайну исповеди. Но именно в это непростое время появился великий сонм подвижников благочестия. XIX век стал эпохой расцвета старчества. В церковной иерархии нет чина старца - учителя и наставника. Старца нельзя назначить, им невозможно притвориться, он должен быть признан церковным народом. Ярчайшим примером старческого служения стала жизнь преподобного Серафима, Саровского чудотворца.

В синодальный период появляется целая сеть духовных учебных заведений. К началу XIX века существовало уже 4 духовные академии и 46 семинарий, где трудились и преподавали величайшие умы отечественной церковной науки.

Рассказывая о столь драматическом эпизоде в истории отечества и Русской православной церкви синодального периода, Юрий Шевчук - поэт и рок-музыкант - раскрывается с неожиданной стороны, как человек верующий и ищущий свой путь к Богу.

Режиссеры: Андрей Железняков, Алексей Песков
Операторы-постановщики: Юрий Ермолин, Заслуженный деятель искусств РФ Вячеслав Сачков

Сейчас кажется, что медиакампания против Патриарха Московского и всея Руси идёт лишь последние несколько месяцев. Но если хорошенько вспомнить, «прогрессивная общественность» озабочена деятельностью нашего предстоятеля прямо с самого его избрания Поместным Собором Русской Православной Церкви. Тогда либеральная и свободолюбивая часть блогосферы выла о том, что Собор избрал Кирилла под давлением Кремля. И обвиняла его во всех смертных грехах, начиная с продажи сигарет и алкоголя и заканчивая «филокатоличеством».

Попытки этой систематической травли с тех пор продолжаются в «дежурном» режиме. Сейчас, видимо, очередной всплеск. Буквально за несколько месяцев нарисовались «панк-мученицы» в ХХС, потом нехорошая квартира, параллельно с нею часы (на фоне всего этого была еще пара, видимо, «художников новой волны», топорами крушащая иконы), потом «Калоша»… Это я напоминаю краткую хронологию событий.

На фундаментальном уровне такое противостояние прогрессивной общественности и Церкви понятно. У нас и у них категорически разнится понятие свободы. Для нас, православных, свобода – это в первую очередь свобода «не быть во грехе», то есть не вестись за тёмными инстинктами. Для них – свобода в том, чтобы пребывать «во грехе» постоянно. От этой фундаментальной разницы, мне кажется, и проистекает их ненависть к нам. Нет, у нас, конечно, тоже есть ревнители европейского прогрессивного духа, типа протоиерея Георгия Митрофанова, которые пользуются в определенных кругах определенной популярностью. Но таковых среди нас, слава Богу, меньшинство.

Впрочем, мы сейчас о настоящих «креативщиках», которые полностью свободны от ига и ярма Христовых. Если посмотреть на глубинные метафизические процессы, происходящие в этой социальной страте, вырисовываются некоторые весьма любопытные вещи. Например, «креативный класс» считает себя лучшими людьми, лучшей частью народа, настолько лучшей, что ее невозможно отождествлять с нами. Это вполне находит отражение в лексике: “дельфины” это не другое качество “анчоусов”, а другой вид существ. Это важно.

Соль земли, не иначе. Проблема только в том, что один токарь из Перми или Плотник из Назарета назвал солью земли людей с несколько иными морально-нравственными характеристиками и несколько иным мировоззрением. Для самопровозглашенной «элиты» такое положение дел должно быть крайне оскорбительно. Тем более, что некоторые из числа священноначалия не стесняются об этом вслух высказываться . Церковь как некое сообщество «не совсем от мира сего» крайне неудобна тем, кто ставит себя не просто вне, а выше Церкви.

Такого неудобства «лучшие люди» терпеть не собираются, поэтому противодействуют Церкви максимально грязно, чтобы не только наверняка, но и чтобы даже противостоять им было до тошноты противно. Логика этой травли достаточно проста: если кто-то самим фактом своего существования показывает нам, что мы грешны, мы докажем, что этот кто-то ещё более грешен чем мы. В идеале – что этот некто погряз глубже нас в наших же грехах.

Это давняя тактика. Её еще при покойном Патриархе Алексии использовали вовсю. Но сейчас они действуют тоньше. Бьют не по всей церкви, а по вполне определенным её представителям. В первую очередь – по предстоятелю, потом по его соратникам. Митрополит Илларион Алфеев и о. Всеволод Чаплин уже давно превратились во «врагов прогрессивного человечества». Зачем нужны такие локальные, точечные удары? Чтобы разделить Церковь. Если ещё дальше пройтись по дорогам памяти, можно вспомнить и историю с экс-епископом Диомидом. Ведь с его отходом от Русской Православной Церкви казалось, что вот оно: ещё чуть-чуть – и раскол.

Раскол между Церковью и её священноначалием – это ещё и попытка манипуляции. Попытка внушить православным, что «официальная Церковь» плоха. Плоха, главным образом, своим предстоятелем. Ну а дальше идёт понятная в данной конструкции аналогия: мы, «креативный класс» – альтернативное общество с альтернативной политикой, идите к нам, православные, от своего архипастыря, и делайте здесь альтернативную церковь.

К сожалению, в некоторых случаях эта модель срабатывает. И православные, в праведном порыве, начинают с критики Патриарха, переходят к критике епископата, потом перекидываются на священников, а потом уже оттягиваются и на всю полноту Церкви. Ну а там – или в раскол. Радует всё же, что таких немного.

А теперь давайте представим жуткое. Допустим, сегодня в прайм-тайм на канале НТВ Его Святейшество выскажется в пользу «креативного класса», анафематствует Путина, правительство, партию «Единая Россия» целиком, и выйдет на Болотную площадь. И всю Церковь за собой позовёт. Ну, понятно, что для «прогрессивной общественности» в таком случае предстоятель станет главным героем этого полит-сезона. А что будет дальше?

А дальше может случиться, как в Сербии. Сербская Православная Церковь хоть и не полностью, но изрядным количеством своих клириков поддержала свержение Милошевича. Нет, никто не спорит, что Слободан Милошевич в сфере церковно-государственных отношений был совсем не сахар. И, в общем-то, можно понять этих сербских клириков: они ведь не провидцы, не знали будущего. Как не предвидел этого будущего и великий праведник Сербской земли, да и всего Вселенского Православия, Патриарх Павел. Кстати, в последнее время истории об аскетических подвигах этого архиерея активно циркулируют по российскому сегменту социальных сетей. Некоторые люди сравнивают покойного сербского первоиерарха с нашим нынешним. Сравнивают весьма эмоционально. Например, вот так : «Интересно, сколько привел людей ко Христу покойный Патриарх Сербской Церкви Павел и сколько (точнее, сколько оттолкнул от Христа) патриарх РПЦ Кирилл (с брегетами, лимузинами и его чиновниками вроде Всеволода Чаплина с мешаниной в голове вместо Православной веры, послушно излагающего позицию и волю хозяина)?

Святейший (думаю, святость его подтвердится в прямом смысле) владыка Павел ничего не имел мирского как и Господь Христос. Видимо, Павел является человеческим отражением Духа, Сына Божьего.

А Кирилл - отражением Иуды. »

Для особо ретивых администраторов хочу добавить, прежде чем в слепой ярости нажимать на кнопки, необходимо внимательно прочитать статью.:) Я понимаю, это трудно сделать в режиме ограничения времени, постараюсь другими словами объяснить смысл удаленной статьи.:)

http://diak-kuraev.livejournal.com/343353.html?thread=70831929#t70831929

Эти два события совпали во времени и в пространстве: празднование 300-летия Санкт-Петербурга и принесение мощей Андрея Первозванного. Историческая память снова сделала актуальным извечный русский вопрос о взаимоотношении церкви и государства.

Начало новой эпохи
В апреле 1682 года младший сын Алексея Михайловича 10-летний Петр был провозглашен царем. Пер-венство в престолонаследии принадлежало его брату Ивану, однако патриарх Иоким настоял на том, чтобы царем стал именно Петр. Реальным его царствование станет только через 16 лет, в 1698 году, когда он жестоко расправится со стрелецкими бунтовщиками, а пока он еще ребенок и все у него впереди.
Петр всегда помнил, как жестоко обошлись стрельцы с его семьей. Сам он чудом остался жив. Страх перед бунтовщиками навсегда остался в нем. Полсотни казненных ему показалось мало. Срочно вернувшись из-за грани-цы, он приказал казнить еще 1700 служивых. Сам рубил головы топором, не чурался палаческого труда. Пришедший с иконой Божьей Матери патриарх Адриан был прилюдно оскорблен и выгнан. С утра стрелецкой казни в России началась эпоха Петра.
XVIII век Россия начала с блеска военных побед. Строились флот, заводы, крепости, города. На Невском болоте вырос невиданной красоты и имперской пышности город. Столица из Москвы была перенесена почти к самой границе, в Петербург.
Это только поначалу колокола переплавляли на пушки. После войны началась и бурно развивалась своя горнодобыча, которая и сегодня кормит Россию. По всей стране начали строить храмы. Но государство не хотело мириться с независимостью церкви. Был издан духовный регламент, где коллегиальность в делах управления церковью оправдывалась госбезопасностью. А созданные 12 коллегий, в нашей сегодняшней жизни называемые министерствами, управляли всей страной. В феврале 1721 года был открыт святейший правительствующий Синод. С этого времени Русская православная церковь, по сути, стала государственным органом.

Император Всероссийский
В октябре того же года в новой столице Петр принимает от Сената и Синода титул императора. Спор патриарха Никона и Алексея Михайловича, перенесенный во времени, разрешил Петр - главенствующее положение заняло государство.
Петр никогда не забывал о споре царя и патриарха. И всегда помнил, к каким трагическим последствиям это приводило. Упразднение патриаршества было вполне логичным и ожидаемым от первого русского императора. С 1721 года по 1917-й Русская православная церковь жила по духовному регламенту, своеобразной конституции, введенной Петром I. Этот документ подписали сам Петр, 7 сенаторов и 87 священнослужителей. По сути, документ имел действие Соборного акта.

Первый реформатор
И сегодня к реформам Петра нет однозначного отношения. Многие сравнивают его с Михаилом Горбачевым, с той лишь поправкой, что при Горбачеве не было таких массовых репрессий. По крайней мере, правителей можно ставить вровень по уровню бюрократизации церковной жизни и введенным ограничениям. Были запрещены церковные ходы и Богоявленская вода, строительство часовен на памятных местах и перекрестках дорог. Из русской жизни попытались исключить юродство. Но больше всего император ополчился на монашество. Ему нужны были штыки и солдаты, а не вера. Запрещалось принимать в монастыри мужчин до 30, а женщин - до 60 лет.
Многие не понимали реформ Петра и считали его антихристом. Но причина была в другом. Петру нравилась протестантская управляемость. Ведь в свое время именно Реформация вбросила в мир такой лозунг: «Чья власть, того и вера». Как ни цинично звучит, но это - правда...

Галантный век
Екатерининский галантный век был равнодушен к религии. Главным для двора были фижмы, оборочки, парики, пышность дворцов, французский этикет. Многие монастырские земли были розданы или проданы любимцам и фаворитам. Более половины монастырей было закрыто. Западные веяния в России приняли гротесковый характер. В моду повсеместно вошло масонство.
Митрополита Московского Пла-тона Левшина, автора первой российской церковной истории, императрица представляла иностранным гостям как результат своей просветительской деятельности. Как-то Дидро спросил архиерея: «А знаете ли вы, отец святой, что Бога нет, как сказал Декарт». «Так прежде и его сказано, - ответил митрополит. - Еще пророком Давидом. И сказал безумец в сердце своем: Бога нет».
В обществе царствовало увлечение оккультизмом, хлыстовством. Внук Екатерины Александр I приглашал в Россию квакеров. В обществе шел поиск нового христианства. Это становилось чуть ли не государственной политикой. Но наполеоновское нашествие все поставило на свои места. Двор не ожидал такого коварства от Наполеона и, влюбленный во все французское, не понимал, почему Бонапарт двинул свои войска не на Петербург, а на Москву. Хитрый же корсиканец понимал, что сердце России, ее православная душа находятся не в Петербурге, а в Москве.
Галломания в России была тотчас же забыта, как страшный сон. Патриотизм и религия объединили всех.

Александр II
Время основания Оптиной пустыни. Говорят, что раскаявшийся разбойник Опта здесь отмаливал свои грехи. В ХVIII веке обитель пришла в полное запустение. Но благодаря стараниям многих иерархов, в том числе Платона Левшина и Филарета Дроздова, расцвела и стала духовным центром России.
Святитель Филарет дожил до царствования Александра II. Манифест 1861 года об отмене крепостного права составил именно он. За два месяца до своей смерти он сказал своему другу, настоятелю Троице-Сергиевой Лавры, что с удивительной ясностью видит прошлое. «А будущее?» - спросил настоятель. «Будущее тоже», - ответил митрополит. «А что там?». «Я вижу ужасную бурю, которая надвигается к нам с Запада»».
Когда Александр II родился, императрица велела спросить у славившегося тогда юродивого Федора, что ожидает ее сына. Федор сказал: «Будет могуч, славен и силен, станет одним из выдающихся государей мира. Но умрет в красных сапогах». Трудно представить, что это пророчество обернется окровавленными и раздробленными ногами царя-мученика. На месте его гибели будет воздвигнут храм Спаса на крови.

Иоанн Кронштадтский
10 декабря 1855 года был рукоположен в священники выпускник духовной семинарии Иван Ильич Сергеев. Служить ему предстояло в Кронштадте. Его предки служили церкви уже 350 лет.
В то время Кронштадт был ключе-вой российской воен-но-морской базой и местом ссылки нищих и бродяг со всей страны. Дом, где жил отец Иоанн, на углу Андреевской и Посадской, знала вся страна. Каждый день сюда приходили тысячи писем. Почтовая служба даже была вынуждена увеличить количество служащих. В этом доме отец Иоанн прожил 53 года.
Он жил на ру-беже веков. ХIX век - век сомнений, век ХХ - век бо-гоборчества. В себе Иоанн Крон-штадтский воплотил образ рус--ской святости. Основанный им Кронштадтский Никольский собор после революции сначала был театром, затем кинотеатром имени Горького. Местные жители называли по этой причине его «Максимкой».
Собор заложили в 1903 году - к 200-летию российского флота.
А построили к 1913 году - 300-ле-тию династии Романовых. Нико-лай II торжественно открывал его. Общая архитектура этого собора напоминает Константинопольскую Софию. «Когда собор возведут под купол, меня уже не будет», - сказал Иоанн. Он заложил этот храм, но до его открытия не дожил.